Идеалист в романе «Бремя человеческих страстей» Моэма.

В первой цитате - речь об описании Хейворда, университетского знакомого Филипа, который в романе «Бремя человеческих страстей» представлен как типичный идеалист. У Моэма это звучит так:

«Хейворд был идеалист. Он верил в возвышенное и прекрасное, он презирал пошлое и грубое. В нём было что-то от поэта, хотя стихов он писал мало и посредственно; он искренне воображал, что живёт ради идеалов, и в обыкновенных, житейских делах был совершенно беспомощен. Он с презрением относился к людям, которые думали о деньгах или о практических вещах, и считал это унизительным. Его тянуло к возвышенным разговорам о красоте и истине, а в то же время он никогда не мог расплатиться по счету и охотно жил за чужой счёт».

 

Эта характеристика — одно из центральных мест, где Моэм через фигуру Хейворда раскрывает тему идеализма как слабости.

У Моэма есть характерное место, где он сначала перечисляет слабости Хейворда, а затем неожиданно называет его идеалистом. Вот этот фрагмент :

«Он был ленив, тщеславен и самодоволен, у него не хватало силы воли, он не умел ни к чему приложить себя, легко увлекался и быстро остывал, — и всё же он был идеалист. Ему хотелось верить в красоту и благородство, он искренне ненавидел всё пошлое и низкое. Он хотел жить возвышенной жизнью, но не обладал ни мужеством, ни терпением, чтобы воплотить свои мечты в поступках».

Моэм показывает противоречие: Хейворд сочетает массу слабостей с возвышенной верой в идеалы.

Идеалист в поисках смысла

Филип Кэри много размышляет о людях, которые ставят идеалы выше всего:

«Идеалисты воображают, будто человек может жить, повинуясь лишь разуму и возвышенным принципам. Но жизнь состоит не только из возвышенного. Она — в мелочах, в слабостях, в страстях. Идеалист требует слишком многого от человека, и потому всегда терпит поражение».

Разочарование в идеализме

Когда герой сталкивается с собственными падениями, он понимает противоречие между мечтой и действительностью:

«Идеалист думает, что люди лучше, чем они есть. Он хочет видеть в них ангелов, а встречает обычных, жалких, слабых существ. Тогда он негодует, презирает их и страдает от собственного разочарования. Но разве виноваты другие, что он обманул сам себя?»

Свобода от иллюзий

Постепенно Филип приходит к выводу, что идеализм опасен как форма самообмана:

«Идеалист — раб своих же фантазий. Он придумывает мир, которого нет, и мучается, когда действительность не совпадает с его мечтой. Мудрее всего принять жизнь такой, какова она есть: с её болью, уродством, глупостью и краткими проблесками радости».

Баланс и смирение

В конце романа появляется мысль о гармонии и умеренности вместо идеализма:

«Жизнь — не картина, которую можно написать по собственному воображению. Она — полотно, уже начатое кем-то другим, и нам остаётся лишь внести в него свой штрих. Не идеалисту, а человеку смиренному открывается возможность найти в ней покой».

Таким образом, Моэм показывает: идеализм влечёт за собой страдания, потому что основан на иллюзии. Лишь отказ от слепой веры в идеалы и готовность принять жизнь во всей её противоречивости дарят герою внутреннюю свободу.